|
ПРОДАВЦЫ ИДЕЙ
Галина Костина, Дан Медовников, "Эксперт" № 40
Помимо полезных ископаемых и индустрии в наследство от СССР нам досталась еще одна замечательная вещь - научно-технический потенциал, заключенный в кадровом составе многочисленных НИИ и заводских лабораторий и высоком уровне технократического образования. Довольно долго он не был востребован ни государством, ни частным бизнесом. Выпускники элитарных вузов и уже сложившиеся научные работники отправились зарабатывать себе на жизнь в более благополучные хозяйственные ниши. Однако, сколотив первые капиталы на торговле и игре на фондовом рынке, некоторые из них решили, что пришло время зарабатывать на науке.
Инновационный бизнес пока еще новинка для российского рынка. В отсутствие внятной государственной политики и обилия инвестиций он живет пока в малых формах, действуя на свой страх и риск в неблагоприятной внешней среде. Ему и не снились тепличные условия, созданные для инновационных малых предприятий на Западе, где любого сумасшедшего инженера готовы опекать десятки фондов и комиссий. Но число малых инновационных предприятий в нашей стране растет, причем их продукция оказывается конкурентоспособной не только на внутреннем, но и на мировом рынке. Правда, помогать им развивать успех пока никто не спешит.
ЗАВТРАШНИЙ РЫНОК
Когда выпускник физфака МГУ Вадим Асадов заработал неплохие для наемного работника деньги, потрудившись консультантом в крупных государственных и коммерческих структурах, он встал перед выбором: продолжать карьеру в какой-нибудь мощной корпорации или начать собственное дело. Во втором случае рассчитывать можно было только на малое предприятие, но заниматься розничной торговлей или открывать парикмахерскую бывшему специалисту по теории хаоса и нелинейным процессам не хотелось. В поисках подходящих для его интеллектуального уровня и профессионального опыта проектов он отправился по министерствам и комитетам, курирующим научные исследования.
Вариантов было множество: от нетрадиционной энергетики до искусственных алмазов, но в итоге выбор пал на нейросетевые технологии. "Во-первых, это близкая к моей специальности область, - объясняет Вадим, - а во-вторых, я увидел там огромный рынок, правда, не сегодняшний, а завтрашний". Так была создана фирма "Нейрок".
Крупные транснациональные корпорации, работающие в сфере высоких технологий, давно ведут засекреченные разработки в этом направлении. Игра стоит свеч - нейрокомпьютер работает по тому же принципу, что и человеческий мозг: его микропроцессоры оказываются связанными в искусственную нейронную сеть, что позволяет машине выполнять такие специфические человеческие функции, как распознавание образов и самообучение новым алгоритмам. С выходом на рынок подобных устройств традиционная hi-tech индустрия будет обречена на быструю стагнацию. Но не слишком ли дерзко начинать свой маленький бизнес с области, за контроль над которой завтра будут насмерть биться транснациональные гиганты вроде Intel и IBM?
"Безусловно, западные ТНК все, что мы делаем, могут сделать сами. Но они испытывают кадровый дефицит, - уверен Вадим. - С чем мы столкнулись? Американская система образования больше ориентирована на бизнес, нежели на чистую науку. Хотя есть мощные центры типа Массачусетского института или "Калтеха", но они не могут покрыть весь американский спрос. Что касается Юго-Восточной Азии, то там своя специфика - восточный менталитет, идеология текущего дня. Реализовать какую-то задумку в жизнь японцы, корейцы, филиппинцы могут в любом количестве, с любой заданной точностью, но придумать новое им трудно". По замыслу Вадима сочетание русского изобретательства с американским маркетинговым мастерством и японо-корейской исполнительностью может дать нелинейный эффект - его компания, удачно вписавшись в международное разделение труда и грядущую нейросетевую революцию, станет крупным концерном в считанные годы.
Инновационные малые предприятия в России помимо особенностей национального мышления имеют еще одно большое преимущество - им в наследство достался немереный кадровый потенциал советского ВПК. В фирме Вадима сегодня работают специалисты из Челябинска-70 и ФИАНа (последние, кстати, помимо нейросетевого направления разрабатывают еще один смелый проект - трехмерный компьютерный монитор).
Привлечением высококлассных специалистов из "ящиков", которые стоят на порядок дешевле западных, занимается и другая инновационная компания - НПЦ "Модуль". По словам ее директора Юрия Борисова, кадровое ядро фирмы составляют бывшие разработчики советской системы ПРО. Оказалось, что накопленный ими опыт (умение разрабатывать системы, которые с высокой точностью и в сжатые сроки могут обрабатывать большие объемы информации) как нельзя лучше подходит для решения вполне коммерческих задач, например создания бортовых компьютеров для космических аппаратов. Конкурентоспособность "Модуля" в этой сфере оказалась настолько высока, что именно ему было поручено разработать бортовую систему навигации для "проекта века" - Международной космической станции. Второе направление, которое развивает "Модуль", связано с нейронными сетями. "Мы же видим, что через два-три года на этом рынке будет бум, - рассказывает г-н Борисов, - пойдут значительные инвестиции. Хотя Intel и прочие сейчас давят на рынок, чтобы отбить свои вложения в нынешний технологический цикл, долго так продолжаться не может".
МЫ ПРИДУМАЕМ - ОНИ ПРОИЗВЕДУТ
Инновационную компанию положение обязывает быть амбициозной. Между тем ставка на мировой спрос сопряжена с многими рисками. В цепочке идея-технология-серийный продукт-продвижение на рынок важны все звенья. Однако специалисты оценивают соотношение затрат на разработку опытного образца и издержек на постановку в серию и продвижение как два к восьми (это еще оптимистический расклад), так что здесь малому бизнесу своими силами не обойтись. Особенно серьезные проблемы возникают с продвижением. Пример того, насколько сложно выйти на внешний рынок с новой технологией, приводит генеральный директор венчурного фонда "РостИнвест", специализирующегося на раскрутке и последующей продаже инновационных малых предприятий, Валерий Самохин: "У нас был проект, связанный с изобретением принципиально нового дискового колеса для спортивных велосипедов. Вложили деньги в изготовление опытной партии и предложили обкатать американцам. Те, кстати, на этом колесе выиграли прошлую Олимпиаду". Но инвесторы не рассчитали, что мировой рынок спортивного снаряжения имеет типичную олигополистическую структуру - несколько концернов с миллиардными оборотами эффективно управляют спросом. На то, чтобы самим продвигать продукт, ни средств, ни времени у фонда не было. Единственный вариант - продать технологию и серийно выпускать колесо под шапкой одного из известных брэндов. Но изобретатели на это не согласились. Сейчас команда разработчиков выполняет отдельные заказы для российских спортсменов и ждет таких предложений, которые бы ее устроили.
А вот Вадим Асадов сразу отказался от мысли самостоятельно продвигать на рынок свой трехмерный дисплей. "Приемлемые для нас капвложения - это сделать образец и опытную партию в десять-пятнадцать штук. Искать миллиард долларов на строительство завода бессмысленно, тем более что создавать потом сбытовую сеть - задача на годы. Проще залицензировать идею у трех-четырех крупных монстров - производителей дисплеев и этим ограничиться". Вадим готов выпускать свой дисплей под одним из известных брэндов, причем технология изначально разрабатывалась так, чтобы ее легко можно было применить на уже существующих в мире производствах - в стандартную технологическую цепочку просто включается дополнительное звено. В случае с другим своим продуктом, нейросетевым софтом, особых затрат на серийное производство "Нейроку" не потребуется, но право продвижения его на международном рынке скорее всего будет делегировано западным компаниям. "Можно прийти к кому-то и сказать: "Ребята, есть хороший продукт, - говорит Вадим, - Вы возьмитесь за его распространение и будете на этом иметь долю прибыли". В Америке есть десять-пятнадцать корпораций - сбытовиков софта. Даже "Майкрософт" продает не сам. У него есть несколько стабильных партнеров, которым выдаются эти коробки. За это берут от двадцати пяти до пятидесяти-шестидесяти процентов с оборота. Для маленьких компаний это более чем приемлемо. Лучше иметь пятьдесят процентов от чего-то, чем сто процентов от ничего".
НПЦ "Модуль" также не надеется, что главную свою нейросетевую разработку - нейрочип NeuroMatrix Core - сможет выпускать и продвигать на мировом рынке самостоятельно. И это несмотря на то, что, по словам Юрия Борисова, проводившиеся тестовые испытания показали превосходство российского нейрочипа над аналогичными продуктами фирм Intel и Texas Instruments почти по всем параметрам, причем по некоторым - в несколько раз.
"Модуль" предпочел продать лицензию на производство своего нейрочипа японской корпорации Fujitsu.
ПОДКРЫЛКИ ДЛЯ "МОСКВИЧА"
Если вам претит производить свой продукт на чужом заводе и продвигать его под чужим брэндом, о глобальных тенденциях научно-технического прогресса лучше позабыть. Менее амбициозные компании, работающие на внутренний рынок и именно на сегодняшний спрос, оказываются в состоянии пройти весь путь от идеи до продаж. Пока, правда, внутренний спрос на серийный высокотехнологичный продукт ограничивается узкими сегментами, но ниш для малого бизнеса здесь много. Компания "Бьюско" в свое время брала средства на развитие у "РостИнвеста" в обмен на акции, но ее бизнес пошел настолько успешно, что недавно она смогла выкупить у фонда свой пакет и сейчас находится в "свободном плавании", являясь лидером российского рынка автомобильных подкрылков. Как признался генеральный директор "Бьюско" Михаил Юсим, подкрылки из полиэтилена низкого давления производят многие. Но есть нюансы в технологии, которые делают их продукт более эффективным и долговечным: "Преимущество обеспечивается инновациями, в активе компании около двадцати патентов на изобретение в данной области". Кстати, весь раздел Роспатента по этой теме содержит всего тридцать патентов.
"Бьюско" удалось наладить сотрудничество с предприятиями автосервиса и продавцами автопринадлежностей, она даже стала раскручивать свой брэнд. Есть первые успехи и в работе с отечественным автопромом - с подкрылками "Рост-Пластик" (под этой маркой "Бьюско" продвигает свою продукцию) уже выходят "Волги" в исполнении "люкс" и 42-й "Москвич".
Удачно попала в нишу еще одна подопечная компания "РостИнвеста" - "Мера". Ее нынешний генеральный директор Сергей Гроховский, работая несколько лет назад на оборонку, придумал новый кварцевый датчик силы. Еще два изобретения (все они запатентованы) - и удалось сконструировать не имеющий аналогов опытный образец весов. С помощью "РостИнвеста" "Мера" обзавелась тремя производственными площадками в Москве и Угличе, а также широкой дилерской и сервисной сетью в регионах России. Сейчас она занимает более 20% российского рынка электронно-весовой техники.
КАК БЫ ВСЕХ НЕ СКУПИЛИ
В развитых странах отлично знают, что малые инновационные компании значительно сокращают время и затраты на создание принципиально новых продуктов. По данным Института стратегического анализа и развития предпринимательства, малые фирмы в США производят в четыре раза больше новинок в расчете на одного занятого, чем крупные предприятия, а затраты на одного занятого у них вдвое ниже. Поэтому малое инновационное предпринимательство там широко распространено. К примеру, концерн General Electric связан более чем с 200 исследовательскими компаниями, которые в основном работают на него. Ежегодный объем капиталовложений венчурных фондов США оценивается в 3-4 млрд долларов. А федеральное правительство финансирует 35% расходов малых и средних предприятий на НИОКР в форме налоговых льгот и через государственные контракты. У нас же пока успешные венчурные фонды и госзаказы малому бизнесу можно пересчитать по пальцам. Тяжелей всего компаниям, которые работают на завтрашний спрос на мировом рынке.
Конечно, хорошо, что, несмотря на кучу проблем, малые отечественные предприятия способны заниматься производством электронных весов и автомобильных подкрылков. Но мы уже проспали компьютерную революцию, рискуем проспать и следующую. Не исключено, что, когда нейросетевой бум все-таки разразится, на коне окажутся заокеанские гиганты, а талантливые отечественные фирмы будут скуплены на корню. Такие попытки делаются уже сейчас: у "Модуля", например, перекупили трех ведущих специалистов, а на последней выставке CeBIT топ-менеджер одной американской ТНК, с удивлением узнав, что персонал фирмы - всего несколько десятков человек, предложил вообще всех в полном составе вывезти в Силиконовую долину. Тогда "Модуль" отказался.
В отличие от других представителей малого бизнеса руководители инновационных компаний не любят жаловаться на судьбу. Они не особенно рассчитывают ни на помощь своего государства, ни на альтруизм западных партнеров. Но поддержка им нужна. Глупо было бы не воспользоваться очевидными конкурентными преимуществами - отличным образованием и военными наработками. Государство уже показало свою неспособность с выгодой для себя распорядиться этим богатством. Может быть, вместо предвыборных заклинаний о формировании слоя эффективных собственников сделать одну простую вещь - освободить малые инновационные предприятия или раскручивающие их венчурные фонды от части налогов, по крайней мере до тех пор, пока они не начнут приносить прибыль, и обеспечить государственной поддержкой продвижение их продуктов на внутреннем и внешнем рынках? Пока же компании, формирующие завтрашний технологический уклад, поставлены в те же условия, что и какой-нибудь убыточный металлургический завод, выплавляющий металл по довоенным технологиям.
Особенность наукоемкого бизнеса в США - "динамическое равновесие", которого удалось достигнуть в своей деятельности крупным и мелким компаниям. Крупные корпорации доминируют по объему осуществляемых ими научных расходов и числу ученых и инженеров, занятых в лабораториях. Именно они несут экономическую ответственность за целые направления технического прогресса, связанные с массовым производством технически сложной продукции. Малый бизнес, на стороне которого явный перевес в разработке новых оригинальных идей, в осуществлении рискованных проектов фактически опробует все перспективные направления, беря на себя начальные стадии научно-технического цикла. Кроме того, малый наукоемкий бизнес занимается производством специализированной продукции для узких сегментов рынка, в том числе для сферы научных исследований.
Ряд новейших направлений НТП в частном секторе развивается в основном за счет мелкого бизнеса: это биотехнологии, программное обеспечение, научное приборостроение. Так, по данным Национального научного фонда, за 1960-1994 годы в США было создано около 30 тысяч наукоемких компаний. Больше всего - в сферах, связанных с информационными технологиями: программное обеспечение (7881), компьютеры (2845), электронные компоненты (2923), телекоммуникации (1556). Биотехнологи создали 735 компаний, оптики и лазерщики - 977. Специфика этих областей, принципиально важная для мелкого бизнеса, заключается в том, что они не требуют больших средств или крупных производственных мощностей, то есть это некапиталоемкие отрасли. Компьютеры, лазеры, пробирки, холодильники и термостаты стоят сравнительно недорого и вполне доступны начинающим предпринимателям.
Типичный пример малого наукоемкого американского предприятия - фирма Plax, которую основали ученые из небольшого, но известного своими открытиями и достижениями университета из Южной Калифорнии. Новорожденная компания со штатом в 15 человек должна была создавать новые продукты на основе интеграции методов лазерной голографии и компьютерного распознавания образов. Простейший пример - "компьютерный замок", устройство, узнающее владельца компьютера по отпечатку его пальца. Еще один пример - разработка игровых автоматов, основанных на распознавании реальных движений игрока, сражающегося с компьютерным героем.
Фирмой Plax руководят два человека. Один - профессор университета. Он определяет научную стратегию, публикует статьи в крупных научных журналах, подбирает и обучает аспирантов, появляется на всех крупных конференциях. Одним словом, "академик". Оперативным научно-коммерческим управлением фирмой занят бывший аспирант профессора. Кадровый костяк фирмы - еще несколько бывших и нынешних аспирантов, а также профессиональные инженеры, которые должны сочетать в себе качества исследователей и способность работать руками, то есть паять, конструировать и моделировать сложные технические устройства. Кроме того, каждый научно-инженерный сотрудник должен уметь эффектно представить результаты своей работы организациям, распределяющим гранты. Иногда именно этот навык вызывает некоторые затруднения, например языковые. Дело в том, что многие исследователи приехали в США недавно и английский для них неродной.
Этнический состав Plax довольно пестр. Преобладают выходцы из Южной Кореи, Гонконга, Индии. Есть и наши соотечественники. Настоящие американцы (хотя бы во втором поколении) в явном меньшинстве. Бытует мнение, что, с одной стороны, славяне и азиаты отличаются особыми способностями к точным наукам (что подтверждается массовыми тестами), а с другой - что американцы неохотно идут на инженерные специальности, потому что это сложнее; к тому же американская система образования, особенно начального и среднего, плохо учит точным наукам. В результате среди докторов наук, защищавшихся в последние годы в технических областях, иностранцев уже абсолютное большинство. Так что не исключено, что следующим Биллом Гейтсом будет индиец, русский или китаец.
В Германии складывается так называемая новая экономика, основу которой составляют сфера услуг и наукоемкие отрасли. В то время как крупные компании из-за сложной экономической конъюнктуры вынуждены сокращать объемы производства и рабочие места, мелкие фирмы, специализирующиеся на разработке программного обеспечения, биотехнологий и другой высокотехнологичной продукции, переживают настоящий бум.
Вплоть до начала 90-х годов Германия была одним из мировых лидеров по расходам на НИОКР. По статистике, тогда на миллион занятых в экономике страны приходилось 180 изобретений в год (в Японии - 170, в США - 140). Тем не менее для Германии всегда была характерна специализация на отраслях промышленности средней наукоемкости, в которых доля расходов на НИОКР по отношению к доходам составляет менее 10% (химическая промышленность, автомобилестроение и т.д.).
Одним из факторов, способствовавших росту сектора hi-tech в Германии, стал коренной сдвиг в отношении немцев к сбережениям. В послевоенный период они преимущественно помещали деньги в сберегательные банки, а те в свою очередь вкладывали эти средства в развитие крупной промышленности. Однако сегодня немцы (возможно, насмотревшись на конкурентов-американцев) не хотят довольствоваться двумя процентами годовых и предпочитают вкладывать деньги в инвестиционные фонды. Наиболее рисковые инвесторы вкладывают средства в мало кому известные вновь созданные компании, акции которых размещены на специальной "новой бирже" во Франкфурте. Как и в Нью-Йорке, ценные бумаги образованной пару недель назад фирмы могут подорожать за год на несколько сотен, а то и тысяч процентов.
Венчурная эйфория изменила психологию молодых немцев, предпочитающих предлагать интернет-услуги или играть на бирже, но не тратить долгие годы на медленное продвижение вверх по корпоративной лестнице. Немецкие обыватели начинают постепенно привыкать к соблазнительной мысли, что бурное развитие hi-tech открывает перед ними возможность за короткий срок заработать огромные деньги. Все это становится благодатной почвой для появления множества небольших динамичных компаний, способных быстро реагировать на меняющуюся ситуацию на рынке.
В отличие от США, где большая часть "новой экономики" сосредоточена в Силиконовой долине и нескольких других технопарках, немецкие высокотехнологичные фирмы почти равномерно рассредоточены по всем западным землям (доля Восточной Германии в расходах на НИОКР составляет всего 2% от общегерманского показателя). Подобная более выгодная ситуация объясняется тем, что для Германии традиционно характерна полицентричность центров управления. Так головные офисы 44 крупнейших немецких корпораций раскиданы по 16 городам Германии. Обслуживающие их или предлагающие альтернативные услуги мелкие высокотехнологичные фирмы практически повторяют эту географию.
Наиболее успешно развиваются сегодня компании связанные с растущим телекоммуникационным сектором. Бывшая монополия Deutsche Telecom в прошлом году уволила 11,5 тысячи сотрудников (6% от общего числа занятых в компании), но одновременно телекоммуникационный сектор германской экономики создал 40 тысяч новых рабочих мест Системные администраторы и некоторые другие профессии, связанные с интернет-технологиями являются сегодня одними из самых высокооплачиваемых в Германии.
Стимулируют развитие небольших высокотехнологичных фирм и биотехнологии. В начале 90-х годов из-за сильного давления со стороны "зеленых" фирмы, работающие в области биотехнологий, почти прекратили свое существование. Возрождением биотехнологическая отрасль обязана экс-канцлеру Германии Гельмуту Колю, под руководством которого была разработана федеральная программа, стимулирующая инвестиции в перспективные биотехнологические центры в Мюнхене, Дюссельдорфе и Гейдельберге. Потоки венчурного капитала хлынули в биотехнологический сектор, и в результате число работающих в нем компаний выросло с менее чем десяти в 1990 году до почти пятисот сегодня. Небольшая фирма MorphoSys в Аахене - типичный представитель малого бизнеса в этой отрасли. На фирме работает 61 человек, более чем треть из них имеют научную степень. Когда-то фирма была первопроходцем в своей области, однако сейчас в Аахене число аналогичных предприятий увеличилось до тридцати.
Малый и средний бизнес оказался на высоте и в развлекательной индустрии Германии, где он начал работать в результате дерегуляции радио и телевещания в конце 80-х годов. В феврале нынешнего года небольшая баварская кинокомпания CineMedia Film AG, предложившая на фондовом рынке свои акции, мгновенно собрала, примерно 120 млн евро. Но и это не предел. Например, в Германии крайне популярна мюнхенская компания EMTV and Merchandising AG (сегодня ее штат составляет 130 человек), занимающаяся производством программ для детей. Объем ее продаж еще в 1997 году составлял всего 15,5 млн долларов. А совсем недавно EMTV купила другую компанию - также по производству детских телепрограмм - за 300 млн долларов. Сделка стала возможной благодаря увеличению стоимости акций EMTV на 3400% всего за один год. В настоящее время рыночная капитализация компании составляет 4 млрд долларов.
|
